Про Непорожнего всё же скажу, что Единая энергосистема в СССР была создана при нём, что вообще-то большое достижение. Но качество управления, которого было достаточно для создания ЕЭС СССР, не хватило для грамотного руководства кадрами на АЭС, где оказались значительными риски плохого управления. И не рвануло бы в Чернобыле, рвануло бы в другом месте, т.к. проблема была общая. Так что очень хорошо для всех остальных мест рядом с АЭС, что рвануло именно рядом с Киевом, где на Чернобыльской АЭС был наибольший блат и бардак.
Смотреть с 7:25:
https://www.youtube.com/watch?v=Dyq9h-ZdLSs&t=7m25s
ЧАЭС 30 лет спустя. Бетенеков Н.Д. Химия – просто
Химия – Просто, 22.4.2016
Интервью Бетенекова Николая Дмитриевича – ликвидатора последствий аварии на ЧАЭС.
К чему я это? Вовсе не к тому, что в бывшей УССР традиционно низкое качество руководства уже привело к развалу государства, войне и тоталитаризму. Меня больше интересует то, что подобное качество управления существует и в РФ - особенно это заметно по друзьям Путина - от его поваров и охранников до Сечина, как высшего уровня безнаказанной бездарности.
Тоже самое можно видеть и по окружению Навального. Ладно бы в нём были типы с косяками в политических убеждениях, но при этом профессионалы в своей области (типа как Волков и Милов). Но его так же окружают и откровенные бездари и бестолочи, которые может что-то и могут сделать в узкой области, но вне её становятся аналогами Яровой и Милонова (это я, например, про Любу Соболь, которая может и разбирается в юридических вопросах коррупции, но в публичной активности больше похожа на Мизулину, разве что ад, который она несёт, пока только повторяет лицемерие и ложь Навального, её собственный будет хуже).
===
Дополнение:
http://nuclearno.ru/text.asp?6229
Борис Горбачёв, специально для NuclearNo.ru, 3 июля 2003
Главная причина Чернобыльской аварии
Дополненный материал о главной причине Чернобыльской аварии
Горбачев Б.И. - Межотраслевой научно-технический центр "Укрытие" Национальной Академии Наук Украины
...
Главная причина или "кадры решают всё"
Фундаментальной причиной, приведшей к Чернобыльской аварии, стало другое политическое решение. А именно, решение о передаче почти всех АЭС из ведения Министерства среднего машиностроения в ведение Министерства энергетики. Кто предложил это идиотское решение - неизвестно. Но в результате атомная энергетика целой страны оказалась, фактически, оторванной от своей сырьевой базы, производственной базы, кадровой базы, от накопленного десятилетиями производственного опыта работы на ядерно-опасных предприятиях, а руководство АЭС из рук профессионалов-атомщиков перешло в руки, по существу, случайных для атомной отрасли людей.
С тех пор вся наша атомная энергетика и начала дрейфовать к крупнейшей в мире ядерной аварии. На это прямо указывает хорошо известный атомщикам систематический рост числа аварий на АЭС, иногда с человеческими жертвами, не всегда связанными с переоблучением. Поэтому авария типа Чернобыльской рано или поздно случилась бы. Если не на ЧАЭС, так где-нибудь ещё.
...
В своё время часть сотрудников Минсредмаша вместе с АЭС перешла работать в Минэнерго. Однако там их приняли как "чужаков", которые для минэнерговской номенклатуры показались "слишком умными" и "слишком самостоятельными". Поэтому многие из них, не выдержав непрофессиональной по меркам атомной работы морально-психологической обстановки, стали проситься обратно, соглашаясь на меньшие должности, меньшую зарплату и меньшие почести. На что начальник отдела кадров Минсредмаша полушутя-полусерьёзно им отвечал: "Нам летуны не нужны".
Конечно, в Минэнерго обрадовались такому подарку. Это резко усиливало политическое влияние этого министерства в очень высоких кругах. А чисто по человечески это понять ещё легче. Ведь в те времена действительно было крайне престижно работать на АЭС, а ещё престижнее руководить ими. Зарплата по тем временам на АЭС была заметно выше, чем на ГЭС или ТЭС. Например, рядовые сотрудники на АЭС получали примерно 300 рублей, а более высокое начальство зарабатывало больше в зависимости от должности. Самую большую зарплату на АЭС получал, естественно, директор. Она составляла умопомрачительную для тех времён величину - 1100 - 1200 рублей! Чуть меньше, чем рядовой член Политбюро. В переводе на нынешние деньги это составит примерно 12 000 гривен! Такие зарплаты директорам ГЭС или ТЭС даже не снились.
И материальные блага в атомной энергетике сыпались на сотрудников более густо, чем в других отраслях, особенно в отношении обеспечения квартирами, путёвками, автомобилями, мебелью, дачами и т.д. Конечно, от такого изобилия разгорелись глаза минэнерговской номенклатуры. Не отдавать же всё это "чужакам". И Министерство энергетики вместо того, чтобы решать задачу заполнения штатов быстро строящихся АЭС профессионально подготовленными кадрами, начало расставлять на руководящие престижные и высокооплачиваемые должности АЭС "своих" людей - специалистов по турбинам, по пару, по водоподготовке, по электричеству, по механике и т.п.
Вот и случилось так, что Чернобыльская АЭС была единственной АЭС, на которой ни директор, ни главный инженер вообще не были специалистами-атомщиками. Рассказывают, что первый был хорошим специалистом по паровым турбогенераторам. Интересную характеристику ему даёт зам главного инженера: "Директор Брюханов... реакторов не знал, к культуре общения с ними не приучен. Да и потом ещё длительное время считал реактор куда проще турбины". Оно и понятно, турбогенераторы гудят, в них под воздействием пара высокого давления роторы крутятся с огромной скоростью, электрические и магнитные поля энергично взаимодействуют. Это впечатляет. А в реакторе ничего не крутится, только постоянно журчит вода, да управляющие стержни время от времени ходят туда-сюда и... никакого впечатления.
Рассказывают, что главный инженер попал на свою должность с должности начальника электроцеха. Как и директор, профессионального атомного образования и опыта работы он не имел, зато до поступления на ЧАЭС получил большой опыт работы по подключению коровников и свинарников к районным электросетям. Интересную характеристику ему даёт его сослуживец Игнатенко: "Были у него недостатки личного плана. Он всё время воображал себя директором. Стоило было Брюханову отлучиться, как он садился в его кабинете и руководил как директор. Зная эту черту, мы решили сделать его директором Хмельницкой АЭС". Этой фразой её автор невольно отразил всю суть кадровой политики Минэнерго - захотелось "своему человеку" быть директором АЭС, давайте назначим его директором. А соответствует ли он требованиям на эту должность по своим профессиональным качествам или нет - роли не играло. Главное, что он "свой", минэнерговский человек.
Заместитель главного инженера, отставной морской офицер, руководивший электротехническим экспериментом в трагическую ночь 26 апреля, примерно через 15 мин после взрыва, когда реактор уже ушёл в небытие, решительно потребовал от оперативного персонала подать воду в несуществующий реактор. Хотя двое стажёров, посланных им в разведку в центральный зал взглянуть на реактор (сам не пошёл!), уже принесли ему сообщение, что реактор разрушен, что крыши нет, что в центральном зале видно "ночное небо в отблесках пожара", что "крышка" реактора с искорёженными обрывками технологических каналов "сползла в реактор", а из него вырывается "какое-то свечение". А ведь он из этой тройки был самым образованным и профессионально подготовленным. Хороши были руководящие кадры на ЧАЭС!
Естественно, такое руководство и сотрудников подбирало "под себя". Вот и потекли работать на ЧАЭС бывшие лесники, рыбаки, агрономы, шахтёры и т.п., ставшие "специалистами" после окончания т.н. "ускоренных курсов повышения квалификации". В результате, как рассказывали ветераны ЧАЭС, к моменту аварии относительно приличный профессиональный уровень оставался только у оперативного персонала, т.е. у тех, кто был связан с управлением работой атомных реакторов на всех четырёх блоках. Но и они были морально "задавлены" своим не шибко культурным и профессионально некомпетентным начальством.
На ЧАЭС в те времена процветала семейственность и зажим всякой критики административными методами. Об этом и вообще о гнилой морально-психологической обстановке, царившей на ЧАЭС ещё до аварии, много писала журналист Л. Ковалевская. Приведём всего четыре отрывка из её материалов, и всё станет ясно.
"Господи, насколько люди честно работают на стройке (следующих блоков ЧАЭС - авт.), и насколько тяжёл моральный климат на станции. Будто ты пришёл занять чужое место. Карьеризм, борьба за место, за должность".
О руководстве ЧАЭС: "Рабочих призывают к труду честному и энтузиазму, а сами... унитазы себе забирают чешские из гостинницы. Ставят там свои, а себе несут эти...Ведь городок небольшой, и любой промах, любыое нравственное падение руководителя становится известно очень быстро. И всё это обсуждается, обсасывается, летят слухи, сплетни, тем более, что зажим критики шёл капитальный".
"Все друзья, знакомые. Если одного критикуют - все сразу кидаются его защищать, не разбираясь даже в сути".
О культуре производства:
"Представляешь, можно было увидеть человека, сидящего на щите управления. Там, где кнопочки, рычажки.
-Как это?...
-А вот так. Он взял и присел. Он может присесть на щит управления. Запросто".
Из-за недопустимо низкой для ядерно-опасного предприятия культуры производства "...работники станции предупреждали руководство страны о возможности серьёзной катастрофы. Всех, кто отважился на это, уволили". Это уже из материалов ветерана ЧАЭС Б. Рогожкина, работавшего в аварийную ночь начальником смены станции.
"Когда по материалам Припятского горотдела КГБ была представлена информация в ЦК Компартии Украины о серьёзных нарушениях, повлёкших утечку радиоактивных веществ до аварии 1986 года, инстанциями это было оценено как дезинформация, в результате чего оперработники получили взыскания". А это уже из недавно рассекреченного доклада, сделанного генералом СБУ Ю.В. Петровым на закрытой конференции в 1996 г.
По-моему, комментарии здесь излишни.
Ветераны рассказывали, что нравы на ЧАЭС отличались большими вольностями и этаким патриархально-деревенским всепрощенчеством, если не критикуешь дирекцию. Долгими зимними чернобыльскими вечерами автор наслушался много их рассказов на эту тему и поэтому никогда не будет удивлён, если когда-нибудь вдруг выяснится, что некоторые сотрудники ЧАЭС систематически приходили на работу под хмельком, да ещё и коллективно добавляли к этому во время вечерних и ночных смен, когда нет большого начальства. А некоторые, будучи на ночных сменах, вообще покидали свои рабочие места и уезжали на велосипедах в г. Припять на романтичные свидания к своим "дамам сердца".
И тут вспомнилось, что знакомые автора когда-то видели в Минэнерго "секретную" сводную справку о "пьяных инцидентах", т.е. о случаях пьянства или появления в пьяном виде на рабочих местах по всем АЭС министерства. И как вы думаете, какая АЭС стояла на первом месте?..... Наша родная Чернобыльская АЭС. Причём, лидировала она с заметным отрывом от остальных АЭС. А это весьма объективный показатель истинной морально-психологической обстановки, истинного уровня культуры производства и профессионального отношения к работе, царивших на ЧАЭС до аварии. А все эти факторы, как известно, напрямую определяются руководством, вольно или невольно.
То, что "на этой ЧАЭС творится какой-то бардак" автор услыхал первый раз на рубеже 70-80 годов от знакомых сотрудников киевского Института ядерных исследований, которые ездили туда для проведения облучательных работ. До этого они посещали разные атомные предприятия и имели возможность объективно сравнивать порядки там и здесь. Посмеявшись над конкретными примерами "бардака", мы тогда восприняли их просто как досадное недоразумение, так сказать, "болезнь роста", от которой вскоре наступит излечение.
Второй раз примерно о том же рассказали члены комиссии по расследованию Чернобыльской аварии, которые отмечали в своих скупых интервью "плохие знания у персонала физики реакторов" и их отношение к реактору, "как к какой-то кочегарке". И это говорилось в то время, когда их ещё сдерживала обстановка секретности и пропагандистские установки.
В своём юбилейном интервью патриарх атомной промышленности (27 октября 1999 г. ему исполнилось ровно 100 лет), один из ближайших сотрудников И.В. Курчатова, главный конструктор реактора РБМК Николай Антонович Доллежаль, уже не сдерживаемый пропагандистскими установками откровенно прокомментировал причину аварии: "...на Чернобыльской станции был ужасный персонал, мы безрезультатно писали во все инстанции, говорили о халатном режиме эксплуатации. В трагический день в ходе очередного эксперимента реактор загнали в режим кавитации. Потом зря тушили, зря сыпали песок - в результате над всем миром разнёсся радиоактивный аэрозоль".
Другой патриарх атомной отрасли Борис Васильевич Брохович, многолетний директор известного комбината "Маяк", производственник с более, чем 40-летним стажем, лауреат многочисленных государственных премий и наград за успехи в атомной работе, на основе своего производственного опыта говорит о том же: "Это (Чернобыльскую аварию - авт.) можно объяснить лишь безответственностью и непониманием опасности всем персоналом, начиная от министра ... до инженера управления".
Третий патриарх атомной отрасли, легендарный министр среднего машиностроения Ефим Павлович Славский после ознакомления с материалами расследования охарактеризовал причины Чернобыльской аварии в ещё более резкой форме: "Дурьё на месте, дурьё в министерстве". Атомщики-ветераны хорошо знают, что Ефим Павлович по характеру не был образцовым дипломатом и любил резать правду-матку прямо в глаза. Нередко в очень резкой форме.
Уж кто-кто, а эти патриархи знали и знают свойства уран-графитовых реакторов гораздо лучше, чем вся минэнерговская номенклатура вместе взятая, судя по выступлениям последних в СМИ.